Terra Bucolica – Территория сельской жизни

ЗЕМЛЯ ЛЮДЕЙ

На Шкловщине, в нескольких км от знаменитой Александрии, малой родины Президента, замерзает одинокая бабушка…

Сельская пенсионерка из Шкловского района Валентина Минчукова на склоне лет оказалась в чужом холодном доме. Кому она, по большому счету, нужна? И почему нелегко ей… помогать? Ехала – и не думала вовсе, что по итогам командировки придется перелопатить человеческую жизнь – «вычленить» целую анатомию одиночества. А, попутно, столкнуться с наметившейся в белорусской сельской глубинке серьезной проблемой. О ней говорили представители соцслужб, медики, сотрудники сельисполкомов. Дело в том, что история, о которой расскажу, — вовсе не единичный случай. Похожих непростых житейских «саг» хватает в каждом районе. Бросают стариков взрослые, вполне состоятельные и состоявшиеся, дети? (Порой и не состоявшиеся тоже, хотя тут нельзя говорить, как чаще всего получается, все – строго индивидуально)…

«Вода в хате замерзает, руки – тоже, сплю, не раздеваясь…»

Почему бросают? И не пора ли заняться взысканием алиментов с нерадивых потомков – не одному же государству, в конце концов, нести ответственность за одиноких и, порой, почти беспомощных пожилых сельчан? Может, стоит принять какой-то законодательный акт, который регулировал бы ситуацию в столь щепетильной, деликатной сфере, как вопрос ответственности детей за отцов, матерей? Впрочем, непростая ситуация, в которую попала жительница деревни Богушовка Шкловского района Валентины Минчуковой, на мой взгляд, — трудное переплетение и правовых, и, больше даже, моральных аспектов.

Но – обо всем по порядку…

— Живу я – ну, прямо как бомж! Хата дырявая, «латаем» ее, соцработник мне помогает, — но, все равно, от стен, из окон – дует, будто бы в холодильнике находишься постоянно… Что там говорить, если вода в доме замерзает, руки стынут постоянно, сплю, не раздеваясь. Печь у меня давно «забурилась», плиту сама купила, пытались мы с соцработником ее сами пристроить… Кое-как приладили, да еще газ не выключаю – тем и согреваюсь, почитай, круглые сутки, — без прикрас обрисовала мне ситуацию Валентина Романовна, еще когда приглашала приехать, посмотреть на ее житье-бытье.

Если учесть, что Минчукова – инвалид второй группы, после отморожения ноги у нее фактически не служат… Одним словом, зимовать – нелегко... Зима нынче затянулась, дров нужно много – стоят они недешево. Кроме того, приходится докалывать – привезенные готовыми в печку никак не назовешь.

Лекарства тоже дорогие, а пенсия у Валентины Романовны – не более чем 1,5 миллиона рублей. «Хоть бы раз кто таблетку выделил по льготной цене», — мечтает-сокрушается одинокая бабушка. Подлечиться? Не получается толком: прошлой осенью попала, наконец, в ЦРБ, в отделение хирургии, так недолго там пролежала. Почему-то перебросили в одну из участковых больниц, в Городище. А там – хирурга нет, помощи, соответственно, нужной – тоже.

«В той больнице было холодно, я застудила бронхи – теперь в груди постоянно «скрипит», — рассказала Валентина Романовна. – Боюсь, совсем до меня никому нет дела? Одна ведь со всеми бедами не справлюсь…»

Сначала детей поднимаем, а потом – они нас поддерживают. Но…

Что тут можно предпринять? Думали-рядили об этом мы вместе с Александром Давыдовичем, заместителем председателя Шкловского райисполкома, и Александром Терентьевым, директором районного центра социального обслуживания населения. Собеседники сразу же обратили мое внимание, на их взгляд, немаловажные аспекты. Да, Минчукова теперь, на склоне лет, под грузом болезней, чувствует себя одинокой, чуть ли не повально всеми позабытой, позаброшенной. Но так ли это на самом деле? В райисполкоме убеждены: все, что необходимо, для Валентины Романовны делается. Ей завозят дрова, не раз уже выделяли материальную помощь, пенсионерку обслуживает соцработник, хотя от услуг последнего — сама Минчукова до прошлого года упорно… отказывалась.

— Давайте призадумаемся, а как, вообще, вышло, что именно эта пожилая женщина оказалась в столь трудной жизненной ситуации, — рассуждает Александр Давыдович. – Смотрите, как, по идее, должно быть: сначала растишь детей, поднимаешь их, заботишься… А потом они возвращают своеобразный долг – ответственны, чтобы пожилая мать не скиталась по чужим углам, а жила в тепле, заботе! В данном же случае ничего такого нет и в помине. Но почему? Не сама ли Валентина Романовна отчасти заслужила такое? Ведь, как ни крути, а две ее дочки (третья – не так давно умерла) знать не хотят о своей матери.

Как выяснилось, обитает Минчукова сейчас даже не в своем собственном – основательно прохудившемся — домике. Какой-то сердобольный наследник пустил бесприютную женщину пожить, после смерти прежнего хозяина дома. А прежний же председатель Александрийского сельского Совета оформил регистрацию в этом же жилище – иначе бы Валентине Романовне просто не платили бы пенсию.

— Куда ее было девать – не бросать же на произвол судьбы! – говорит Александр Терентьев. – И тогда пошли навстречу, и теперь выезжаем регулярно, навещаем, следим, чтобы не замерзла. Никто и не думал равнодушно смотреть, как человек пропадает, нет… Но суть в том, что Валентина Романовна, мягко говоря, — не очень-то сама пытается себе помочь.

— ?!

— Да, все ее усилия сводятся к тому, чтобы власть, соцслужба как-то переселила в более пригодный для проживания дом, уже сама насмотрела несколько вариантов, — поясняет Александр Терентьев. – Но и слушать не хочет никаких наших аргументов. Во-первых, на каком основании переселять – дома-то другие тоже имеют наследников? Кто будет у них жилье покупать? В бюджете на это средств не предусмотрено. Во-вторых, зная о вредной привычке Минчуковой, ее вряд ли кто-то пустит в еще не плохой домик. Ведь вряд ли она сможет жилье поддерживать в хорошем состоянии…

Минчукова не писала заявления о постановке на очередь нуждающихся в улучшении жилищных условий. Но, даже если бы написала, вряд ли это помогло бы справить новоселье. Нет оснований для выделения жилья – и все тут! Самый же реальный выход – поместить одинокую женщину (по решению суда, еще в 80-е годы прошлого века Минчукова была лишена родительских прав на дочерей, ее бывший муж умер, с родным братом, который живет в Богушовке, Валентина Романовна тоже «не в контакте») либо на социальную койку в больницу сестринского ухода, либо в какой-нибудь из домов-интернатов на Могилевщине. Оба эти варианта пенсионерка отметает, и решительно.

— Дом дайте – и точка! – разводит руками Александр Терентьев. – Сам пытался несколько раз убеждать Валентину Романовну, что есть реальный, а не мифический способ разрулить проблему. Но ее не устраивает, во-первых, то, что придется почти всю пенсию отдавать государству. А, во-вторых, в больнице, доме-интернате – там же довольно строгая дисциплина, распорядок дня, там – не будешь весело проводить время, под бутылочку...

Я считаю, мы с Валентиной Романовной возимся немало! Например, помогаем уже — во второй раз! — восстанавливать удостоверение инвалида. Однажды сделали, так она его где-то умудрилась посеять.

По словам собеседников, и с ними трудно не согласиться, — Валентина Минчукова в молодости, когда еще были силы, не очень-то задумывалась, а чем обернется для нее возможная одинокая старость? Язык судебного решения строг и суров: удовлетворен иск бывшего мужа к… Нерадивой матери, которая, по сути, шла по жизни легко, не очень-то заботясь о трех дочерях? Выходит, так… В свое время Валентина Романовна сменила несколько мест работы, вела далеко не оседлый образ жизни. В конце концов, оказалась в Богушовке. Где, если верить, опять-таки, официальным бумагам, — живет в дырявом доме, но… не сильно изменив свой образ жизни еще со времен молодости? Как-то она не пустила в дом соцработника, пришлось комиссионно посетить трудную подопечную. И что же увидали участковый, представители соцслужбы? Аж 16 (!) пустых бутылок из-под спиртного.

— Да, пенсия не очень большая, но ведь главное – задаться целью, подсобрать денег можно, наконец, пусть и не сразу, — рассуждает Александр Давыдович. – Ну, и мы, в свою очередь, внесли бы вклад – выделили очередную материальную помощь, как не раз это уже делали. Глядишь, хватило бы на ремонт сначала печи, а потом – и дом как-то бы поуютнее стал. Но – человек хочет, чтобы за него хлопотали, решали его проблемы! Нет у Валентины Романовны стремления что-то сделать, в плане изменения собственных условий жизни, самой – вот в чем загвоздка…

По пути в Богушовку…

…Все думала я о больной пожилой женщине, у которой частично ампутированы ноги. Как ей приходится суровой зимней порой? Невольно «подкралась» невеселая мысль: а что же, все-таки, две дочери – биологические или, как их еще назвать? – Валентины Романовны? Допустим, младшая – где-то в России. Но старшая, Галина, по сведениям, которые дали мне в шкловской соцслужбе, — в соседнем, Горецком, районе. Совсем рядом… Неужто это нормально, что мать в помощи нуждается, а дети – фактически в стороне? Но вспоминается, что суд лишил Минчукову родительских прав, что бывший муж подавал на взыскание алиментов… Можно ли, в таком разе, осуждать детей? Принуждать их, не по закону, а с точки зрения моральной, теперь заботится о женщине, когда-то подарившей им жизнь?..

— Нужно реально смотреть на вещи! – призывает Александр Шерстнёв, председатель Александрийского сельисполкома. – Требование Валентины Романовны похоже на качание прав, не больше. Ну, не было такого прецедента во всей Беларуси, чтобы выделять жилье одинокому пенсионеру – без имеющихся на то оснований. И я считаю, что Минчукову нельзя назвать позабытой, позаброшенной… Вон, видите, домик стоит – она на него нацелилась, хочет, чтобы мы туда вселили. Да, прежний хозяин умер, но это ж не значит, что в обозримом будущем кто-то не вступит в наследство? Значит, у него, если делать все по закону, нужно будет покупать жилье? Но где на это брать деньги? Только – из личных сбережений Минчуковой, но, судя по всему, их у нее просто нет.

Александр Шерстнёв припоминает, что в Богушовке Минчукова появилась лет 15 назад – некоторое время до того она трудилась на кирпичном заводе в Лотве, теперь уже не работающем. Так что, вроде, и предприятий нет, которые можно было бы привлечь к возможному ремонту того жилища, где сейчас зимует Минчукова? Впрочем, позиция и соцслужбы, и местной власти такова: оптимально будет – не ремонтировать прохудившуюся хату, а все-таки определить Валентину Романовну на соцкойку или в дом-интернат… Так – проще всего? Но для кого?..

«Не для меня соцкойка – уж точно!»

Этот ответ услышала и я, пообщавшись с Валентиной Романовной в ее, как сама говорит, «собачьей будке». Честно скажу: определение, если и грешит преувеличением, то – совсем легким. Примостившись возле горящей газовой горелки, Валентина Романовна показывает мне и «забурившуюся» совсем печь, и пока спасающую ее от полного «окоченения» плиту – она как-то ухитрилась оказаться «вмонтированной» в печные развалины… Но даже на мой дилетантский взгляд, до пожара в подобной обстановке – вовсе не так и далеко.

— Все ведь знают, как мне тут, в холода, «живется»-можется, — бросает в сердцах хозяйка дырявого жилища, — но ведь никто ничего не делает?! Хотя бы печку отремонтировали – и то бы легче… А на койку казенную? Нет! Никогда! Не хочу – знаю, как там, в Черноручье, в больнице сестринского ухода, сладко. Три месяца провела там – больше не тянет. Как и в Городище, в больницу, где я сильно застудилась… Мне уже, если говорить прямо, туда пора (показывает за окошко, где виднеется скромный сельский погост – Прим. авт.). Сильно болею от такой жизни, нервы на пределе…

— А зачем же со «змием» дружбу водите? Нехорошо это – спиртным ведь проблемы не решите… — осторожно советую собеседнице.

— Да, выпиваю на ночь – а как заснешь в этом холоде, как забудешься хоть не надолго? – прямо режет в ответ Минчукова. – Таблетки принимать? А вы знаете, сколько стоят нужные мне? Пенсии же едва на пропитание да на дрова хватало зимой… С дочкой, Галей, мы, не спорю, рассорились – но почему никто не поможет нам пообщаться, хотя бы? Не знаю, где-то в Горецком районе она – как же мне, инвалиду, самой найти, добраться? Последние, считайте, силы трачу, чтобы дрова перекалывать – привезенные не будешь сразу использовать… Спасибо Володе, мужу Лены, соцработника, — помогает, но руки у меня от той колки просто опускаются...

По версии самой Минчуковой, в свое время она была неплохой матерью. И даже 9 лет одна (!) растила дочек. Жила, вроде бы, как человек – за что нынешние беды свалились, не совсем понимает даже… Обижается, что не включили детей, когда пенсию насчитывали – вот она и небольшая. К слову, обращения Минчуковой насчет размера пенсии перепроверяли не раз, в том числе в Комитете по труду, социальной защите и занятости Могилевского облисполкома. Никаких нарушений не выявили, и теперь Валентина Романовна получает свои законные 1 миллион 427 тысяч рублей. Начисленное – от когда-то зарабатываемого, понятное дело. Кстати, инвалидность добавила чуть-чуть денег в пенсионную копилку Минчуковой – иначе она бы получала еще меньше.

Вопрос в том, можно ли за такие деньги, в принципе, заново обустроить печь? Ремонту нынешние развалины ведь явно не подлежат?.. За два года, с тех пор, как «забуренной» стоит печь, никто в этом первостепенном вопросе Минчуковой так и не подсобил. Хорошо, что плита немножко греет, но надолго ли хватит такого обогрева? В целом, на добрый толк, всему домику, где обитает Минчукова, нужен хороший капремонт. Ну, или, для начала — ремонт-восстановление печи.

Что в Городищенской сельской участковой больнице?

Но отчего же Минчукова ни в какую не хочет бросать свое прохудившееся жилище, менять его на койку в Черноручской больнице сестринского ухода или, допустим, в Городищенскую сельскую участковую больницу определиться – хотя бы на время зимних холодов? Я решила сама побывать в Городище, где, по словам Александра Терентьева, находится признававшаяся некогда лучшей в области участковая больница. Заведующая, она же врач-терапевт Нонна Толкачева припомнила, что как раз в ноябре 2012 года в палате, где лежала Минчукова, могло быть немного прохладно. Тогда уже топили, но, так совпало, меняли один из котлов.

— Стараемся, чтобы пациентам, а также лежащим на социальных койках было комфортно, не дуло из окон, но, сами видите, — здание не типовое, не больничное, его построили в 1982 году еще, да под жилье сдавали, — пояснила заведующая больницей. – Перепрофилировали уже давно — теперь оно нуждается в капремонте. Окна уже подошло время менять, но, главное, нужно утеплять все здание — с помощью современных материалов. Но и пока ждем капремонта, стараемся, чтобы температура ниже нормы не опускалась. Да, иной раз из Шклова, из ЦРБ, нам перебрасывают ненадолго пациентов, так что в этом плохого? Надеемся, что дождемся уже в текущем году ремонта…

В палатах, в том числе там, где лежат социальные пациенты, мне не жаловались на плохие условия. Наоборот, читали стихи – в благодарность медперсоналу и советовали Валентине Романовне не бояться перебираться на соцкойку или в интернат. «Никому мы не нужны – никто не приголубит», — особо врезалась в память строка из стихотворного сочинения бабушки Нины Трофимовны Климовой из Больших Слижей, которая регулярно подлечивается в Городище. И только врачи, по стихотворному же мнению этой моей новой знакомой, «продлевают жизнь нам, сельским старикам».

Итого…

Но, все-таки, как помочь человеку? Ведь, несмотря на непростой характер, наличие вредной привычки, неуступчивость, Валентина Минчукова – человек, который не должен замерзнуть, оказаться в иной, еще более экстремальной ситуации, вроде пожара, например? А в данных обстоятельствах, согласитесь, есть такая опасность…

— Никто Валентину Минчукову не забыл, для нее делается все возможное – принимаются своевременно меры по доставке топлива, выделяется материальная помощь, — подытоживает заместитель председателя Шкловского райисполкома Александр Давыдович. – Государство платит ей пенсию, в том размере, который ею был заработан. Но на что она тратит деньги? Исключительно – на собственные нужды, ей удобно требовать все большей и большей заботы. Сама-то не хочет шевелиться, как-то менять ситуацию!

И Александр Давыдович, да и другие чиновники, сотрудники соцслужбы, с которыми довелось пообщаться в ходе подготовки этого материала, единодушны: пожалуй, пришел такой момент, когда к заботе об одиноких стариках, оказавшихся не только волей судеб таковыми, нужно активно привлекать детей. Тех, которые просто «спихивают», читай – свой долг, на тех же чиновников, соцработников. Работает же в Беларуси Президентский Декрет № 18 – по нему, нерадивых родителей обязывают возмещать средства на своих же детей. Нечто подобное сейчас пытаемся внедрить и, так сказать, в обратном порядке – по отношению уже детей к позабытым, позаброшенным родителям. Время покажет, насколько эффективным окажется такой перенос уже наработанного, в рамках реализации Декрета № 18, опыта. Однако уже сейчас понятно: в обществе наметилась не совсем отрадная тенденция – упования на то, что государственные структуры в любом случае не бросят на произвол судьбы тех же пожилых сельчан. А, значит, можно с чистой совестью… сдавать стариков в дома-интернаты, устраивать на социальные койки? Но как быть с моральным долгом? Да и тем же чиновникам, соцработникам впору будет «задохнуться» от обилия работы, если все больше и больше пап и мам окажутся брошенными собственными детьми…

Звонок в тему

Галина МОЖАРОВА, дочка Валентины Минчуковой:

«Пишите, что посчитаете нужным, — для меня эта тема слишком больная…»

Отыскать старшую дочь Валентины Романовны, Галину, мне удалось в деревне Панкратовка Горецкого района. Там она же живет со своим вторым, гражданским, мужем – в доме его дедушки. Раньше работала, теперь домохозяйка, сообщили мне в Добровском сельисполкоме. Узнав, зачем понадобилось журналисту выйти на Можарову, усомнились, что Галина Владимировна сможет, допустим, забрать свою мать к себе. Или — как-то по-другому подсобить той справиться с житейскими неурядицами... Но, главное, захочет ли дочь как-то наладить разорванные, видимо, давно отношения с женщиной, которая произвела ее на свет?

В ответ на мой телефонный звонок Галина Владимировна была немногословна:

— Надо вам – пишите, что посчитаете нужным! А лучше – давайте закроем эту тему. Она слишком больная для нашей семьи. Тот, кто более детально в курсе, меня поймет. Пожалуйста, не звоните больше по этому поводу…

Фото автора

Комментарий AGROLIVE.by

Все, вроде бы, делается, предпринимается и т.д… Но вот суть остается прежней: бабушка-то, как ни крути, мерзнет! И, ладно, эту зиму кое-как перекантуется. А что потом?

Поставьте себя на ее место. Да, как в басне Крылова, молодость красную пропела, но ведь что сейчас? Гражданка Беларуси — самой процветающей республики бывшего СССР (по версии нашей пропаганды) – со своей скудной пенсии ухитряется выкраивать деньги на выписку газеты, да и не одной. Телевизора нет, правда, но и из печатных органов, равно как и из всех прочих «утюгов», доносится – живем в государстве для человека! То бишь — самом человечном из всех государств? Самом заботливом?..

А что сие означает, для Валентины Минчуковой, в частности? Как она сама уверена: вправе требовать заботы, декларируемой на всех углах, чиновниками всех рангов! Ну, а отсутствие оной – нонсенс, полная «непонятка» для бабушки.

С другой стороны, позиция местной власти грешит нежеланием вникать в проблему с позиции не просто исполнения служебного долга. Если разобраться, вникнуть, то ведь можно найти способ отремонтировать жилье – даже то, в котором сейчас обитает Минчукова? Да, но для этого нужно подсуетиться: найти наследников, допусти, через местное небедное ОАО «Александрийское», выкупить развалюху. Сделать в ней ремонт, но непременно введя его в статус служебного жилья. А Валентине Романовне поставить условие: живете, уважаемая, типа как в арендном домике. Не на правах собственности, естественно. И обязуетесь не устраивать из отремонтированного жилища притон, грубо говоря.

Минчуковой стоило бы согласиться на такие условия. А позже жилье можно было использовать по прямому назначению – в качестве арендного, для работников ОАО.

Скажете, слишком много возни, хлопот? Куда проще – определить бабушку в дом-интернат, и дело с концом? Тем паче, что она, вроде как, и заслужила такую старость – на казенной койке? Но давайте не будем судить других, навешивать на них ярлыки! Так – проще всего… Куда сложнее по-человечески отнестись к каждому пожилому одинокому сельчанину, попавшему в подобную ситуацию.

И клеймить же позором отказавшихся детей, подводить их действия под новый декрет – на наш взгляд, борьба со следствием, а не с причинами. Если не переломить тенденцию в обществе, когда на селе подобные история давно стали обыденностью, когда детей рожают и легко бросают… Потом истории-бумеранги ударят больно по многим. А, самое главное, — что будет дальше с генофондом белорусской нации, чей осевой хребет – в деревне?

Тот самый домик в Богушовке, который приютил Минчукову…

…А в этот – она не прочь переселится, вот только на каких основаниях?

Печные развалины, видно сразу, восстановлению не подлежат

В Городищенской участковой больнице директору Шкловского районного центра соцобслуживания населения Александру ТЕРЕНТЬЕВУ не жаловались на плохие условия – наоборот, радовали благодарственными стихотворными «одами»