Terra Bucolica – Территория сельской жизни
АВТОРА!
Память
Орловщина… Километрах в пяти от моего нынешнего дома, за Сухой Орлицой, за деревней Архангельское, гибнет память. К заброшенной памяти ведет довольно приличный асфальт. От поселка, вдоль исконной деревеньки Юшино, вдоль села Архангельское…
Память -- это здание бывшей Архангельской средней общеобразовательной школы. Когда-то школа собирала в себе деток со всей округи. При школе находился даже круглосуточный интернат -- для учащихся из дальних деревенек. Я лично знаком с бывшим директором Александром Егоровичем Тюриным. Этот уникальный человек руководил школой с 1983 по 2008 годы.
Несколько лет тому назад школу закрыли. Старших школьников возят на автобусе в поселок Нарышкино. Ребята с первого по девятый классы включительно обучаются в бывшей Первомайской начальной школе.
Мне сложно судить о целесообразности структурных преобразований в системе среднего образования в нашем районе. Речь об ином.
Сегодня, вот, взял своего сына семи лет, собаку и поехал к зданию бывшей школы. Место расположения выбрано так, что площадка перед фасадной частью открывает обзор захватывающих взгляд и душу пейзажей. Тот, кто определял участок под строительство школьного здания, явно имел тонкую душевную организацию.
И школа…Убитая память: выломанные двери, выбитое стекло в окнах, срезанный металл труб, изуродованные парты, шкафы.
Вошли в задние. Собака -- восточносибирская лайка, красавец кобель неполных трех лет, выведенный для охоты на медведя, храбрец -- не отходил от меня. Сынок притих, прижался ко мне; ему страшно. В пустом разгромленном здании. Сын, наконец, спросил: "Папа, а здесь всех убили?»
На полу грязной бумагой рассыпаны дневники успеваемости, классные журналы. Помещение бывшей библиотеки -- словно подсобка макулатурного сборного пункта. Следы отпечатков грязной обуви на книгах. Некрасов, Короленко, Лермонтов… Обугленный том Владимира Соловьева… Я прочел заглавие на куске обожженной бумаги -- "Русская идея" -- и строки: "…В России несвободна только русская совесть... Оттого… и водворяется мерзость запустения на месте свято..."
В это брошенное здание пришли те, кто живет рядом, те, кто учился в этой школе. Именно они били окна, корежили парты, топтали книги.
Я, в силу не мной выбранной жизни, лишен памяти; меня воспитывал отчим, я не знал отца, почти не помню деда. Мама и отчим всячески вытравливали из меня мою отцовскую "половину". Я вырос в Таджикистане. Развал СССР и последовавшая за ней гражданская война вызвали исход русскоязычного населения. Дом моего детства остался в чужой стране. Отчим и мама отказались уезжать в Россию: не к кому и не на что. Их нет давно. Нет отца. Нет деда.
Память своей фамилии, память себя я собирал кусочками, крупицами. Я ее передам сыну.
А здесь… Люди, живущие рядом, приходят в свою бывшую школу для реализации мелкой бытовой алчности и ногами втаптывают в грязь историю себя…
Мою память украли. Память жизни этой школы убили -- жадностью, равнодушием…
Прости….
Фото из личного архива О. Тальвика
